С мужем воспитывали Надю в строгости. Школа — дом. До десятого класса Надя даже на дискотеки не ходила, жили дружно, работали честно. И дочь этому же учили. Так откуда же… Откуда…
— Мам! — Я в Омск со Светкой уезжаю. Не хочу на твоей шее сидеть…
— Зачем? Можно и в поселке работу найти. Тебе же в институт готовиться надо!
— Институт не убежит. Мы все продумали. В баре на ночную работу устроились. Там чаевые хорошие.
Говорят, сердце матери — вещун. Тамара не чувствовала ничего дурного. Правда, в последний раз дочка приехала вся разодетая. Бабы провожали ее двусмысленными взглядами, а мужики — сальными. На вопрос матери, Надя сделала круглые глаза:
— Просто мне зарплату повысили, и клиенты дают хорошие чаевые…
Тамара верила и не верила. И как-то осенним вечером решила поехать к дочери в Омск. Нажала кнопку звонка. Тишина. Оглянулась и встретилась с сердитым взглядом соседки.
— Приехала, а дочки дома нет… — виновато улыбнулась Тамара.
— Мамаша, значит, Надькина? — зло зыркнула та. — Вот и повлияла бы на нее. Ведь постоянно пьянки-гулянки. Она все мужиков водит. Проститутка дочка у тебя. Не знала? Слово больно резануло слух, а когда дошло до сердца, у Тамары помутилось в голове.
…Тамара с неистовой силой заколотила в дверь, словно немедленно хотела убедиться, что это не так. Дверь распахнулась, на пороге стояла, прикрывшись пеньюаром, пьяная дочь. При виде матери лицо ее вытянулось:
— Я же просила предупреждать заранее. А это… — она оглянулась на голого мужика позади, — это мой друг… Вадим.
Но Вадим, кинув деньги на стол, тут же исчез…
Протрезвев, Надя даже попыталась внушить матери, что «все так живут». С тех пор, как Надя познакомилась в Омске с «нужными людьми» и те стали поставлять ей клиентов. Наде казалось, что именно деньги дают желанную свободу.
В тот день мать жестко заявила дочери:
— Возвращайся домой. Немедленно!
— Еще чего? И не подумаю! В городе останусь!
— Проституткой? — срывающимся голосом крикнула мать.
Теперь Тамара неотрывно следила за жизнью дочери. До нее доходили слухи один страшнее другого. Дочь даже девственность свою продала за 300 долларов и успела «поработать» в Турции, Греции, на Кипре. Как-то Тамара написала дочери письмо. Умоляла приехать и поговорить, все еще надеясь, что сумеет объяснить Наде: жизнь, которую ты выбрала, не жизнь вовсе!
Надя приехала через полгода. Тамара задала лишь один вопрос, но дочь нагло вскинула глаза:
— Я «работу» не брошу. Тему закрыли, ясно?
— Но мы с отцом жили честно, — пыталась доказать мать. — И тебя учили. Откуда в тебе такая грязь? Опомнись или…
Глаза Тамары наполнились слезами, казалось смотрит на дочь не материнскими глазами, в них нет любви, лишь ненависть плещется, она приказала:
— Собирайся! Бабушку навестить нужно!
…К бабушке они не пошли. Остановились у крутого обрыва над Иртышом. Надя раскинула руки: «Красота-то какая! Жизнь прекрасна!»
— Скажи мне что-нибудь на прощание…
— На прощание? Убить что ли хочешь? Да убивай! Лучше быть проституткой, чем такой праведницей, как…
Она не успела договорить. Тамара пошла на дочь, и вдруг, резко выбросив руки вперед, толкнула вниз…
Секунду стояла неподвижно, еще не понимая, что натворила. А потом, увидев внизу безжизненное тело дочери, медленно повернулась, и согнувшись, пошла в поселок. Сдаваться в полицию.
